Здоровье,
14.10.2022 07:30
Есть ли жизнь после пересадки почки — рассказывает главный трансплантолог Ростовской области Вячеслав Коробка
Вячеслав Коробка развеял мифы о трансплантации почки. Фото: Блокнот Ростов
Читайте также:
- «Я выполнил задачу и получил награды»: Сергей Сидаш отказался признать вину в хищениях по делу о строительстве «Ростов-Арены» (13.10.2022 18:08)
- Только две трети мобилизованных в Ростовской области получили региональные выплаты (13.10.2022 18:07)
- В Ростовской области рост зарплат работников скорой помощи оказался фикцией (13.10.2022 16:00)
- В Ростовской области за запуск квадрокоптера оштрафовали мужчину (13.10.2022 15:35)
- Коммунальщики закрыли опасные люки на Зорге после публикации «Блокнот Ростов» (13.10.2022 19:19)
Могут ли пересадить почку с «черного рынка»? Правда ли, что люди с пересаженными органами живут меньше? Почему диализ — это не лучший выход? Распространенные мифы о трансплантации почки «Блокнот Ростов» обсудил с главврачом Ростовской областной клинической больницы, главным трансплантологом Ростовской области Вячеславом Коробкой.
Одним из главных мифов остается «черный рынок» органов. Многие не решаются на пересадку именно из-за боязни получить почку от плохого донора. По словам Вячеслава Коробки, в России одно из самых суровых законодательств на этот счет. Поэтому организовать так называемый черный рынок совсем не просто. А наказание за такое преступление будет достаточно серьезным.
Причем в процессе трансплантации органов принимают участие не только врачи, но и правоохранительные органы, следственный комитет и судмедэксперты.
— На мой взгляд, вопросы черной трансплантологии в России практически исключены, — говорит Вячеслав Коробка. — Также у нас есть ряд требований для изъятия почки — к самому органу и к донору. Мы обязаны исключить возможности какого-то инфекционного заболевания, возможности развития каких-то хронических процессов, которые могут повлиять на результат.
Вячеслав Коробка
При этом Вячеслав Коробка не отрицает, что есть ряд стран, где трансплантация органов не так ограничена правилами и выполняется на коммерческой основе. В Ростове наблюдаются пациенты, которые прошли через процедуру пересадки органов, например в Пакистане, в Индии. По возвращении за ними наблюдают наравне с остальными пациентами.
Миф о том, что люди с пересаженными органами живут меньше, тоже разбивается о доводы и факты главного трансплантолога региона. У диализных пациентов уже через пять лет, даже при идеальном выполнении всех процедур, начинаются осложнения. Это, по словам Вячеслава Коробки, и катетер-ассоциированный сепсис, и осложнения фистулы.
— Нужно отметить, что любой больной на диализе уже через 5 лет имеет ряд осложнений, которые становятся необратимыми. А через 10 лет, значительная часть больных на диализе, — глубокие инвалиды, а многих уже и нет, — делится опытом Вячеслав Коробка.
Т.е если человек попадет на диализ в 20 лет, то уже в 30-35 лет у него появляется множество проблем со здоровьем, которые не дают ему жить нормальной жизнью.
При этом средняя продолжительность жизни донорского органа в России — 16 лет. В дальнейшем у пациента есть возможность снова пересадить почку (ретрансплантация) И человек с пересаженной почкой не нуждается в инвазивной регулярной поддержке.
Артем Старцев, с 2015 года на диализе, в листе ожидания почки — 1 месяц: Диализ уже становится образом жизни. Это как ходить на работу. Процедура длится 4 часа 10 минут. В лист ожидания встал недавно. Это было совместное решение с моей семьей. Изначально боялся, наверное. А последнее время вижу, что коллеги по несчастью успешно проходят через трансплантацию. Уже несколько знакомых с пересаженной почкой хорошо живут. Наверное, это меня и сподвигло. Когда мне пересадят почку, я не знаю. Ты должен всегда быть на телефоне, в любое время дня и ночи.
Артем Старцев
Существует распространенное мнение о том, что с пересаженной почкой много ограничений. Якобы человек уже не может вести активный образ жизни и всю оставшуюся жизнь будет вынужден себя во всем ограничивать.
Ограничения действительно есть. Но их много и для диализных пациентов. Вторые вынуждены как минимум три раза в неделю проходить процедуры. О долгих поездках и работе мечты говорить сложно.
Люди с пересаженной почкой пользуются теми же благами, что и полностью здоровые люди. В практике российских трансплантологов неоднократно были случаи, когда женщины с пересаженной почкой становились мамами. И отлично справлялись с беременностью и родами.
— Ограничения, конечно, есть. Уже нельзя сорвать помидор с грядки, который поливали навозом, и съесть его, не помыв. Риск возникновения кишечной инфекции будет велик. И у таких пациентов лечение проходит сложнее, — рассказывает главврач РОКБ. — Может, так жить сложнее становится, когда нужно мыть руки, помидоры. Но таких людей, которые беспечно относятся к своему здоровью после серьезных операций, единицы.
Николай Коваленков, 7 лет диализа, 6 лет с пересаженной почкой: Не скажу, что для меня 2 сентября 2016 года — второй день рождения, но это день, который сильно изменил мою жизнь. Находясь на диализе, человек очень ограничен в своих возможностях — и по здоровью, и просто в жизни. Три раза в неделю нужно проходить процедуры, у меня они длились по 4,5 часа. Сейчас я не ограничен в передвижении, сняли множество ограничений, которые были в питании, в потреблении жидкости. Жить стало значительно комфортнее. Всем своим знакомым, которые на диализе и спрашивают, стоит ли пересаживать почку, я говорю, что стоит. Вернуться на диализ вы всегда успеете, а вот попасть на трансплантацию — не всегда.
Николай Коваленков
При наличии современного центра хирургии и координации донорства, современного оборудования в реанимации, Вячеслав Коробка отмечает, что в год делают всего 18-20 операций по пересадке почки.
Для сравнения, на диализе сейчас находится больше 1000 пациентов, а в листе ожидания на пересадку почки — 67.
И здесь есть несколько проблем. Одна из главных — навязывание стереотипа о том, что пересадка почки опасна.
— Процент неудач есть, как и в любой другой системе. Но он небольшой. 80-90% операций — полностью успешные. У небольшого числа пациентов орган может не сразу включиться в работу, и требуются дополнительные медицинские воздействия, чтобы устранить иммунологический конфликт между реципиентом и органом. И еще меньший процент полных неудач, когда орган не прижился и его приходится удалять, — говорит Вячеслав Коробка. — Диализные пациенты, так или иначе, общаются между собой. Они ходят в один диализный центр, переписываются в соцсетях. Неудачи мы не скрываем. Поэтому как только что-то подобное происходит, об этом сразу узнают. Никто не смотрит на статистику, не анализирует. Произошло — значит плохо.
Кроме того, по словам главврача РОКБ, диализные центры тоже играют здесь немаловажную роль. Речь идет о государственно-частном партнерстве, когда частник закупает оборудование, строит диализный центр, предоставляет услуги на созданном объекте и следит за его эксплуатацией. Такие центры, безусловно, важны. Не каждому пациенту показана пересадка почки по различным причинам. А диализ, как и трансплантация, — заместительная терапия.
На 1 диализного пациента в год выделяют 2-3 млн рублей. Часть идет на самого пациента, а остальная — покрывает убытки частника. Диализным центрам просто невыгодно лишаться пациентов. Поэтому, когда нужно направить их на трансплантацию, этого не происходит.
Вячеслав Коробка отмечает, что речь не идет о всех центрах в регионе. Но такие случае есть, повсеместно.
Пациент же с пересаженным органом требует гораздо меньше затрат. На саму операцию и медикаменты в первый год выделяют порядка 1,3 млн рублей. В последующие годы — менее 200 тысяч рублей. Т.е трансплантация имеет экономическую выгоду для государства.
Еще одной немаловажной проблемой является недостаток доноров. Самый идеальный вариант — родственный орган. Речь идет только о кровном родстве. И если мама всегда отдаст почку своему ребенку, то остальные члены семьи не всегда так открыто настроены.
— Родственное донорство у нас не очень развито. Почему-то у людей возникают трудности. Законом разрешена пересадка только от кровного родственника. Все упирается в количество доноров, это статистические данные, их определенное количество на 1 млн населения. Эти пределы, даже странам-лидерам по трансплантации, не удалось перейти. Поэтому мы пересаживаем в том количестве, какую помощь можем покрыть, — рассказывает заведующий хирургическим отделением № 1 Центра хирургии и координации донорства Роман Коробка.
Роман Коробка
Ирина Верещак, 5 лет на диализе, 1 неделя с пересаженной почкой: Послеоперационный период был тяжелый, сегодня уже себя хорошо чувствую. Я 5 лет, каждый день ждала, что мне позвонят. Наконец-то это случилось. Это бесценный дар. Почка прижилась сразу, заработала на операционном столе. Буду привыкать к новой жизни.
Ирина Верещак
В центре хирургии и координации донорства уже пересадили 201 почку. Занимаются врачи не только этим органом. Первую операцию в Центре провели в 2015 году — пересадка родственной доли печени. В год здесь проводят порядка 2,8 тысячи операций.
Григорий Мелихов
Присылайте свои новости, фото и видео на номер +7 (938) 107-87-80 (Telegram, WhatsApp). Звоните, если попали в сложную ситуацию и не получили помощи от чиновников.
Одним из главных мифов остается «черный рынок» органов. Многие не решаются на пересадку именно из-за боязни получить почку от плохого донора. По словам Вячеслава Коробки, в России одно из самых суровых законодательств на этот счет. Поэтому организовать так называемый черный рынок совсем не просто. А наказание за такое преступление будет достаточно серьезным.
Причем в процессе трансплантации органов принимают участие не только врачи, но и правоохранительные органы, следственный комитет и судмедэксперты.
— На мой взгляд, вопросы черной трансплантологии в России практически исключены, — говорит Вячеслав Коробка. — Также у нас есть ряд требований для изъятия почки — к самому органу и к донору. Мы обязаны исключить возможности какого-то инфекционного заболевания, возможности развития каких-то хронических процессов, которые могут повлиять на результат.
Вячеслав Коробка
При этом Вячеслав Коробка не отрицает, что есть ряд стран, где трансплантация органов не так ограничена правилами и выполняется на коммерческой основе. В Ростове наблюдаются пациенты, которые прошли через процедуру пересадки органов, например в Пакистане, в Индии. По возвращении за ними наблюдают наравне с остальными пациентами.
Миф о том, что люди с пересаженными органами живут меньше, тоже разбивается о доводы и факты главного трансплантолога региона. У диализных пациентов уже через пять лет, даже при идеальном выполнении всех процедур, начинаются осложнения. Это, по словам Вячеслава Коробки, и катетер-ассоциированный сепсис, и осложнения фистулы.
— Нужно отметить, что любой больной на диализе уже через 5 лет имеет ряд осложнений, которые становятся необратимыми. А через 10 лет, значительная часть больных на диализе, — глубокие инвалиды, а многих уже и нет, — делится опытом Вячеслав Коробка.
Т.е если человек попадет на диализ в 20 лет, то уже в 30-35 лет у него появляется множество проблем со здоровьем, которые не дают ему жить нормальной жизнью.
При этом средняя продолжительность жизни донорского органа в России — 16 лет. В дальнейшем у пациента есть возможность снова пересадить почку (ретрансплантация) И человек с пересаженной почкой не нуждается в инвазивной регулярной поддержке.
Артем Старцев, с 2015 года на диализе, в листе ожидания почки — 1 месяц: Диализ уже становится образом жизни. Это как ходить на работу. Процедура длится 4 часа 10 минут. В лист ожидания встал недавно. Это было совместное решение с моей семьей. Изначально боялся, наверное. А последнее время вижу, что коллеги по несчастью успешно проходят через трансплантацию. Уже несколько знакомых с пересаженной почкой хорошо живут. Наверное, это меня и сподвигло. Когда мне пересадят почку, я не знаю. Ты должен всегда быть на телефоне, в любое время дня и ночи.
Артем Старцев
Существует распространенное мнение о том, что с пересаженной почкой много ограничений. Якобы человек уже не может вести активный образ жизни и всю оставшуюся жизнь будет вынужден себя во всем ограничивать.
Ограничения действительно есть. Но их много и для диализных пациентов. Вторые вынуждены как минимум три раза в неделю проходить процедуры. О долгих поездках и работе мечты говорить сложно.
Люди с пересаженной почкой пользуются теми же благами, что и полностью здоровые люди. В практике российских трансплантологов неоднократно были случаи, когда женщины с пересаженной почкой становились мамами. И отлично справлялись с беременностью и родами.
— Ограничения, конечно, есть. Уже нельзя сорвать помидор с грядки, который поливали навозом, и съесть его, не помыв. Риск возникновения кишечной инфекции будет велик. И у таких пациентов лечение проходит сложнее, — рассказывает главврач РОКБ. — Может, так жить сложнее становится, когда нужно мыть руки, помидоры. Но таких людей, которые беспечно относятся к своему здоровью после серьезных операций, единицы.
Николай Коваленков, 7 лет диализа, 6 лет с пересаженной почкой: Не скажу, что для меня 2 сентября 2016 года — второй день рождения, но это день, который сильно изменил мою жизнь. Находясь на диализе, человек очень ограничен в своих возможностях — и по здоровью, и просто в жизни. Три раза в неделю нужно проходить процедуры, у меня они длились по 4,5 часа. Сейчас я не ограничен в передвижении, сняли множество ограничений, которые были в питании, в потреблении жидкости. Жить стало значительно комфортнее. Всем своим знакомым, которые на диализе и спрашивают, стоит ли пересаживать почку, я говорю, что стоит. Вернуться на диализ вы всегда успеете, а вот попасть на трансплантацию — не всегда.
Николай Коваленков
При наличии современного центра хирургии и координации донорства, современного оборудования в реанимации, Вячеслав Коробка отмечает, что в год делают всего 18-20 операций по пересадке почки.
Для сравнения, на диализе сейчас находится больше 1000 пациентов, а в листе ожидания на пересадку почки — 67.
И здесь есть несколько проблем. Одна из главных — навязывание стереотипа о том, что пересадка почки опасна.
— Процент неудач есть, как и в любой другой системе. Но он небольшой. 80-90% операций — полностью успешные. У небольшого числа пациентов орган может не сразу включиться в работу, и требуются дополнительные медицинские воздействия, чтобы устранить иммунологический конфликт между реципиентом и органом. И еще меньший процент полных неудач, когда орган не прижился и его приходится удалять, — говорит Вячеслав Коробка. — Диализные пациенты, так или иначе, общаются между собой. Они ходят в один диализный центр, переписываются в соцсетях. Неудачи мы не скрываем. Поэтому как только что-то подобное происходит, об этом сразу узнают. Никто не смотрит на статистику, не анализирует. Произошло — значит плохо.
Кроме того, по словам главврача РОКБ, диализные центры тоже играют здесь немаловажную роль. Речь идет о государственно-частном партнерстве, когда частник закупает оборудование, строит диализный центр, предоставляет услуги на созданном объекте и следит за его эксплуатацией. Такие центры, безусловно, важны. Не каждому пациенту показана пересадка почки по различным причинам. А диализ, как и трансплантация, — заместительная терапия.
На 1 диализного пациента в год выделяют 2-3 млн рублей. Часть идет на самого пациента, а остальная — покрывает убытки частника. Диализным центрам просто невыгодно лишаться пациентов. Поэтому, когда нужно направить их на трансплантацию, этого не происходит.
Вячеслав Коробка отмечает, что речь не идет о всех центрах в регионе. Но такие случае есть, повсеместно.
Пациент же с пересаженным органом требует гораздо меньше затрат. На саму операцию и медикаменты в первый год выделяют порядка 1,3 млн рублей. В последующие годы — менее 200 тысяч рублей. Т.е трансплантация имеет экономическую выгоду для государства.
Еще одной немаловажной проблемой является недостаток доноров. Самый идеальный вариант — родственный орган. Речь идет только о кровном родстве. И если мама всегда отдаст почку своему ребенку, то остальные члены семьи не всегда так открыто настроены.
— Родственное донорство у нас не очень развито. Почему-то у людей возникают трудности. Законом разрешена пересадка только от кровного родственника. Все упирается в количество доноров, это статистические данные, их определенное количество на 1 млн населения. Эти пределы, даже странам-лидерам по трансплантации, не удалось перейти. Поэтому мы пересаживаем в том количестве, какую помощь можем покрыть, — рассказывает заведующий хирургическим отделением № 1 Центра хирургии и координации донорства Роман Коробка.
Роман Коробка
Ирина Верещак, 5 лет на диализе, 1 неделя с пересаженной почкой: Послеоперационный период был тяжелый, сегодня уже себя хорошо чувствую. Я 5 лет, каждый день ждала, что мне позвонят. Наконец-то это случилось. Это бесценный дар. Почка прижилась сразу, заработала на операционном столе. Буду привыкать к новой жизни.
Ирина Верещак
В центре хирургии и координации донорства уже пересадили 201 почку. Занимаются врачи не только этим органом. Первую операцию в Центре провели в 2015 году — пересадка родственной доли печени. В год здесь проводят порядка 2,8 тысячи операций.
Григорий Мелихов
Присылайте свои новости, фото и видео на номер +7 (938) 107-87-80 (Telegram, WhatsApp). Звоните, если попали в сложную ситуацию и не получили помощи от чиновников.
Наш сайт в соцсетях: Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен.
