«Дичь несусветная»: разговор про кладбище на Пасху, традицию поминать усопших и око советского Саурона

Есть обычаи, которые жители нашего региона передают из поколения в поколения. Иногда даже трудно объяснить, почему мы поступаем так или иначе. Например, некоторые семьи привыкли собираться на Пасху на кладбище, а еще шире распространен обычай оставлять на могилах угощение. Мы решили узнать у пресс-секретаря главы Донской митрополии Игоря Петровского и заведующей кафедрой теории культуры, этики и эстетики ЮФУ Екатерины Липец, куда уходят корни таких традиций и насколько они актуальны в наши дни.

А еще мы опросили ростовчан и узнали, что большинство из них против посещения могил на Пасху. Но нашлись и защитники такой традиции: конечно, логичнее всего было искать их именно на кладбище. Дадим слово одной из хранительниц обычая:

– На Пасху традиция в нашей семье всегда посещать умерших членов семьи. И даже стараются приехать издалека родственники, чтобы помянуть усопших и встретить праздник. Я сама из Ростовской области. Из нашей деревни, где мои родители родились и выросли, мы ездили в другую деревню, которой уже нет, осталось только кладбище. И все родственники старались съезжаться на это кладбище, где прадедушки и прабабушки похоронены были. А сегодня мои родители тоже ездили.

Пресс-секретарь митрополита Игорь Петровский пояснил, что и традицией такой обычай назвать нельзя:

– Явление это очень новое, и оно родом из Советского Союза. А история-то вот какая. Наш народ до октябрьской революции жил тысячелетиями в естественной преемственности традиций и прекрасно понимал, в какой день носить какую одежду, в какой день ходить в какие места и в какой день что есть, а от чего отказываться. 

Потом наступил слом эпох, пришла новая власть, новые парадигмы, новая культура. Если вы обратили внимание, советская власть на протяжении первых десятилетий, понимая, что она церкви, и религиозному составляющем, не конкурент, стала его дублировать. Ну, допустим, они создали свою троицу: Маркс, Энгельс, Ленин. Они создали свою Пасху – Первое мая, крестные ходы заменили демонстрации, хоругви на них заменили портреты вождей. Даже появились, страшно сказать, свои нетленные мощи – Ленин в Мавзолее. Мавзолей вообще похож на зиккурат. Красный угол стал красным уголком, где висели знамена. 

Таких замен было очень много. И самое важное – что людям в это время запрещали, пытались прервать или заменить ту традицию, которая людям передавалась от дедушек и бабушек внукам. И практически все запретили, все переделали на свой лад, но осталась одна немаловажная традиция – традиция пасхальной службы. Когда со всех сторон человек был обложен, встал самый главный вопрос: а где же найти место в этом новом отформатированном обществе, где человек может остаться один на один не с кодексом коммуниста, не с идеологией большевиков, а с чем-то религиозным, духовным. На работе нельзя. В храм тоже – могут выловить, могут не пустить. И осталось одно-единственное место – это кладбище.

Почему-то, при всей борьбе с так называемыми предрассудками, мировоззрение советского человека, чиновника, очень боялось тему смерти. И людей практически нигде не оставляли в покое, всегда пытались проконтролировать его религиозно-духовное чувство. Кроме одного места – кладбища, там никого не трогали. 

И вот наши предки, не знаю, каким образом это поняв, стали ходить на Пасху Христову в одно-единственное место, где можно было поставить свечку, где можно было увидеть крест, где можно было как-то похристосоваться. И сложилась такая традиция: на Пасху не пускают в храмы, или храмов даже не было, а чувство было, и люди пошли на кладбище в этот день. Где они приносили крашеные яйца, где могли поставить свечку, прочитать какую-то молитву и так далее. Это был какой-то слом. Слом именно советских реалий.

Время изменилось. Настали совсем другие времена, другая погода, а эта традиция – но она слишком маленькая, чтобы стать традицией – привычка, хотя и не очень сильная, осталась. И сила этой привычки сейчас людей и заставляет говорить «А вот моя бабушка на кладбище ходила». Ходила – потому что ее в храм не пускали. Или храма не было рядом, поэтому она и ходила. 

А при нынешних условиях это не только потеряло смысл, но, мне кажется, даже является такой перверсией всего происходящего, переворотом всех смыслов. То есть что такое Пасха Христова – это единственный день в году, где совершенно вычурно, очень подчеркнуто, невероятно ярко, сочно, на уровне цвета, даже вкуса говорят о жизни. Посмотрите, даже атрибуты Пасхи – кулич, яйца, творожная пасха, еще что-то – это все очень вкусно. Это не только глаза радует в виде благодатного огня, красивых одежд, прекрасного пения, но даже вкус совершенно другой. Уже горький вкус Великого поста меняется на это. 

То есть это праздник абсолютной жизни. И главный лозунг «Смерти нет, Христос воскрес!» На Пасху Христову всегда наши предки, тысячелетиями ходили к живым, никогда – к мертвым. Единственный маленький эпизод, семидесятилетний, когда вынуждены были туда ходить. Но ходили не столько к мертвым, сколько к местам, где можно было почувствовать себя более-менее отставленным от ока Саурона, от взгляда и контроля. А сейчас это очень странное явление, когда люди следуют тому контексту, который уже сильно изменился. Поэтому мы говорим нет, это лишено смысла.

И что бы я хотел еще сказать – это, наверное, отчасти признак полного непонимания того, что такое Пасха и что такое праздник воскресшего Христа, победившего смерть. Он вышел из гроба, он пришел в нашу жизнь и несет силу жизни. И эта сила должна во всем проявляться. В том числе – в тех маршрутах, которые мы выстраиваем в этот день. Если наш маршрут в день воскресения Христа из мертвых – к мертвым ведет, то это, мягко говоря, странно. 

Православные ростовчане рассказали, почему не ходят на кладбище на Пасху.

– Мы на Пасху на кладбище не ходим, потому что наши усопшие в это время, как говорят, на празднике у Бога. Мы потом, после праздника, приходим. Или до праздника убираем могилки, – поделилась пожилая женщина.

– Если рассматривать с точки зрения канонов православной церкви, то есть определенные дни, в которые осуществляется посещение мест захоронения, кладбищ. А так вообще всем мертвым по большему счету нужны наши молитвы за них перед Господом. Поэтому ничто не мешает вознести соответствующую молитву в храме за усопших. Ходить по кладбищам – это, с моей точки зрения, несколько мирское. А так, по большому счету, Господу важны молитвы за них, а не посещение кладбищ, – уверен ростовчанин. 

– Наоборот, говорят, два дня в году, когда Господь души отпускает. Это перед старым Новым годом, когда собирается семья и готовится кутья, они, как говорят, заглядывают в окошки, смотрят, все ли в семье хорошо. И вот на Пасху души идут к себе в дома, посмотреть, как живут родные. А на кладбище нет. Есть специальный поминальный день, во вторник, на девятый день по Пасхе, – рассказала еще одна опрошенная.

Игорь Петровский дал рекомендацию, как действовать на Радоницу и Пасху:

– И наши предки совершенно четко знали: на Пасху – к живым. Если у вас, слава Богу, жива еще бабушка, к ней пойдите, с ней поговорите, принесите ей пасхальное яичко, принесите ей радость свою. Внуки чтобы посетили обязательно своих дедушек и бабушек. Если у вас есть возможность посетить госпиталь, больных – идите к ним, им вы нужнее, мертвым вы не нужны. А вот помянуть покойника на девятый день, Радоницу. Это святое дело, и так было всегда. Вот это наша тысячелетняя традиция. А все остальное – это перелом большевистского периода, эрзац традиции.

Женщина, которая считает семейной традицией посещение кладбища на Пасху, рассказала, что оставляет на могиле продукты, чтобы поминать усопших. На вопрос, зачем, она ответила так:

– Может быть, для тех, кто может потом помянуть. Подойти, взять эту еду. Точно не могу сказать. 

По словам заведующей кафедрой теории культуры, этики и эстетики ЮФУ Екатерины Липец, в казачьей традиции есть свидетельства, что казаки так поступали еще было в дореволюционный период времени:

– Ходили на кладбище, опять же, преимущественно к родителям, и традиционно оставляли там куличи, яйца. Иногда даже была традиция прикапывать яйцо рядом с могилкой, потому что яйцо ассоциировалось с жизнью, с новой жизнью. И считалось, что в этот период времени такой разговор между умершими и живущими максимально близкий-тесный и можно их потом попросить о чем-то: чтобы они оберегали семью, благословили на плодородие, если кто-то собирался жениться – благословили брак. То есть, в общем-то, эта традиция имеет корни, может быть, языческие, потому что и в Греции, и в Риме были похожие ритуалы. Поскольку для казаков православная культура, православная вера всегда была очень значимой, то эти традиции перенеслись. И, конечно, в советский период они закрепились в еще большей степени. Потому что это был день, когда можно было без ущерба для работы сходить, поприветствовать своих родственников, с ними пообщаться таким образом. 

Игорь Петровский подробно пояснил, откуда пошла традиция поминать усопших и какой смысл она несет в православии:

– Усопшие на том свете ничего не кушают, пирожками не питаются, борщи им тоже не подают, и даже со стаканом воды некоторые сложности. Потому что тела не материальные у них там, а духовные. Но, на самом деле, это очень важный вопрос. В языческой античной культуре, в контексте тех отношений, еще дохристианских, было совершенно четкое убеждение. 

Если вы сейчас путешествуете по Греции, по Малой Азии, по каким-то древним территориям, естественно, вы всегда находите храмы, где есть жертвенники, и экскурсоводы говорят: вот здесь приносили жертву богу Зевсу, здесь – Афродите, и так далее. Как работала эта жертва? Вот языческое сознание было абсолютно уверено, что энергия еды претворяется в энергию определенного духа, и боги жрут это. Даже у античных классиков прямым текстом писалось, что когда боги почувствовали запах идоложертвенной жертвы, они как мухи слетелись на этот запах и начали пир богов. Это у Софокла. То есть там было такое представление. 

Но христиане, повторяюсь, само христианство – предельно трезвая вера. Никаких пирогов, никакого мяса. Мир духовный, мир потусторонний, мир нефизический, нематериальный – он предельно не похож на наш мир. Поэтому все эти наши поедания пирогов, чтобы он там был сыт, курение сигарет, чтобы он там покурил, вкладывание бутылки водки или игральных карт, чтобы он там поиграл – это дичь несусветная. И это эрзац того старого язычества, из которого цивилизованный мир давно уже вышел, от этих примитивных условий пещеры и палки-копалки. А в религиозном смысле некоторые продолжают. Нестыковка иногда улыбает, а иногда очень печально. 

Опять-таки, все абсолютно объяснимо с точки зрения исторических контекстов. Вот что такое, когда вы даете какую-то жертву за человека? Допустим, это может быть человек нуждающийся, человек голодный. Вы ему даете кусок хлеба, конфету, яблоко – неважно. И говорите: помяни, пожалуйста, моего папу, моих детей, помолись, пожалуйста, обо мне. И даете ему нечто. И в знак благодарности за вашу маленькую, но существенную жертву, этот человек может вознести молитву, помянуть вашего папочку: помилуй, Господи, такого-то, за доброту его сына. Совершенно естественно, тысячелетия этой традиции, она существует в любом народе, в любом контексте. 

А как оказались все эти яблоки, конфеты и булки на могилах наших мертвых? Возвращаемся к первому вопросу: точно так же. Не было возможности подойти к храму и дать нищему – то, что тысячелетиями было. Не было возможности найти человека нуждающегося, который Христа ради просит милостыню и может не просто взять, а еще и в ответ помолиться. То есть если он перед храмом стоит и просит милостыню, предполагается, что он и молитвы какие-то знает. Совершенно естественно у него возникает желание дать ему что-то и попросить молитву. Нормальный обмен блага на молитву. А когда нет возможности ни к храму подойти, ни осуществить этот духовный бартер? Естественно, люди ходили на кладбище, а традиция-то осталась: что-то принести и кому-то дать. Кому, никого нет – на кладбищах и оставляли. На вопрос «Зачем?» – «Вдруг тут какие-то бомжики, в лесу какие-то отшельники живут, может, еще какие-то нищие ходят-колобродят. Подойдет и поест». Никто, конечно, сильно не задумывался, что колбаса, оставленная в жару на такой могиле, кроме муравьев или бродячих собак никому не нужна. Другой вопрос, что там действительно животные разные могли приходить. Я знаю случаи, когда могилы и разрывали.

Положение конфет и яблок на могилы – это в нынешнем контексте абсолютный абсурд. Потому что это все не работает. Ну нет у нас на кладбище, простите, целого цыганского поселка, который живет рядом с могилами и питается от этих могил, воздая за каждое яблоко какой-то молитвой. Нет там специальных бомжеских городков, целых улиц, где эти несчастные бомжи на завтрак, обед и ужин брали бы эти оставленные снеди и благодарили бы человека. Просто люди приносят продукты, набрасывают на могилы, фантазируют, что кто-нибудь подойдет. Естественно, вторая сторона медали. Когда люди приходили с какими-то детьми в 90-е, время не самое простое, конфеты не валялись на дороге, а тут валяются. Ну мамы и говорили: Катюш, пойди возьми. В этом ничего плохого нет. 

Но смысл только в этом. Люди приносили конкретному человеку – живому, некий дар, милостыню, прося его молитв. Приносить все то же самое на кладбище, выкладывая могилы, даже не думая о том, что дальше с этим будет, или предполагая, что придет стадо голодных бомжей и все это съедят, – это глупость. Хотите накормить голодного человека – найдите его на улице, дайте ему это яблоко. Сделайте это не формально, глупо, а предельно умно и полезно как для него, так и для вас.

Фото и видео Глеба Сибилева

Григорий Мелихов

Наш сайт в соцсетях: Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен.