Политика,
08.09.2021 17:12
«Мы будем биться до конца»: Татьяна Буланова раскрыла тайны своей жизни
Заслуженная артистка РФ, лидер списка партии «РОДИНА» Татьяна Буланова рассказала в откровенном интервью о своей семье, детстве и творчестве, а также о причинах похода в большую политику.
Вы воспитывались в семье интеллигентов?
— Я родилась в Ленинграде и считаю, что я больше из пролетарской семьи. Папа у меня имел несколько высших образований, что наложило отпечаток на воспитание меня и старшего брата.
Папа родился в Пензенской области, а рос в Саратовской — в городе Энгельсе вплоть до поступления в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола в Ленинграде.
Мама родилась в Ленинграде, где пережила блокаду. Ей было тогда 9 лет. Блокаду помню по её рассказам. Говорю помню, потому что её рассказы были яркими и у меня ощущение, что сама её пережила. Страшные были времена.
Что мама рассказывала о блокаде Ленинграда?
— Когда началась ВОВ, родился мамин младший брат, мой дядя. По всей видимости, из-за стресса, он родился на два месяца раньше положенного срока в июне 1941 года, а должен был родиться в августе. Он был совсем грудным ребёнком, когда шли бомбёжки и был голод. Бабушка кормила его грудью, теряя сознание. Мама рассказывала, как шла по улице, где лежали трупы, на которые уже никто не обращал внимания. К ним привыкли. Так пережили две страшных зимы 1941 и 1942 года до эвакуации.
Сейчас в прессе появляются заявления, что Ленинград нужно было сдать, поскольку стратегического значения он не имел. Согласны с этим?
— Это психология неудачников и, наверное, трусов. Как можно сдать страну, свою Родину, город, где ты родился и живёшь. Честь — важнее, хотя человеческие жизни очень жалко. Я считаю, что никак нельзя было сдавать город.
Ваша мама была профессиональным фотографом?
— Мама со своим папой, моим дедушкой, ездила в экспедиции аэро и фотосъёмки. Делали карты различных местностей. Она всю жизнь занималась пением и танцами. Мама ушла из жизни в 85 лет и до последнего оставалась творческим человеком. И пела, и играла на гитаре. Благодаря ей я стала артисткой. Она настроила меня больше именно в эту сторону.
Ваш отец — кадровый морской офицер. Вам пришлось ездить с ним по гарнизонам?
— Мои родители поженились в 1956 году, а на следующий год родился мой брат. Когда ему было всего лишь полгода, семья поехала в место первой дислокации части папы. Снимали необустроенное жильё, было холодно. Брат подцепил пневмонию, тяжело болел. Её последствия потом проявились в юношеском возрасте. Конечно, было трудно, но что делать. Они поездили почти везде, где стояли подлодки и военно-морские базы: на Камчатке, на Дальнем Востоке, в Севастополе, Северодвинске.
Я родилась, когда моя семья уже вела оседлый образ жизни. Папа к тому времени поступил в Военно-морскую академию и тогда, я так поняла, родители решились на второго ребёнка. Я родилась после всего этого и, по-моему, лет до 20 вообще никуда не выезжала.
Первый город, в который я поехала, была Москва. И то, только потому, что подруга подтолкнула меня поступать в институт имени Гнесиных.
Ваш старший брат пошёл по стопам отца?
— Да, он стал морским офицеров, мотался по гарнизонам. А я, получается, пошла по маминым стопам. 10 лет брат служил на Дальнем Востоке. Потом вернулся и поступил в ту же Военно-морскую академию, что и папа, окончил её и остался в Санкт-Петербурге. С братом у нас очень хорошие взаимоотношения. Мы друг друга поддерживаем. Когда папа ушёл из жизни, мы сблизились с ним, он к тому времени жил уже со своей семьёй. Когда папа умер, он как бы заменил отца, стал главой семьи. Очень помогал нам. И маме тоже. Брат уже давно демобилизовался, ему сейчас 64 года.
Хорошую пенсию платят отставным офицерам?
— Что касается пенсии, то, мягко скажем, её не очень хватает. Но я, как могу, помогаю. Я считаю, что у отставных офицеров какое-то унизительное положение, хотя это люди, которые отдали стране свою жизнь.
С пенсиями военных нужно что-то делать. Должны быть не какие-то единовременные дотации, а чтобы за пенсии военных было не стыдно. Чтобы на эти деньги офицеры могли позволить себе жить достойно.
Помню, я какое-то время работала в библиотеке Военно-морской академии, а папа к тому времени дослужился до замначальника факультета, и мы вместе ходили на работу. Хотя честно признаюсь, мне моя работа не нравилась, не моё это, хотела быть артисткой.
И вот говорила отцу по дороге, что мне надоела моя работа. А он мне: «Как ты такое можешь говорить, работа — это твоя жизнь!». Так он относился к своей работе.
После того, как папа демобилизовался, он ушёл из жизни очень скоро, буквально через пару лет. Хотя академия не оставляла своих служащих, и они ушедших на гражданку сотрудников старались оставить при деле. Но это было всё равно уже не то. Для офицеров уход на пенсию — это смерть.
В своё время в прессе писали, что ваши учителя не верили в вашу успешную музыкальную карьеру. Так ли это?
— В детстве и юности я была не усидчивая. Мне что-то давалось легко, и шло, как по маслу. Но когда нужно было что-то учить, заучивать, мне становилось неинтересно и скучно. Естественно, когда ты занимаешься в музыкальной школе, то хотя бы по 1,5 часа в день нужно уделять время каким-то гаммам, занятиям, чего я не делала вообще.
И моя преподавательница говорила, что у меня очень удачная и правильная форма руки для пианиста, и если я буду заниматься хотя бы 1,5-2 часа в день, то из меня получится хороший музыкант. Но я это пропускала мимо ушей и ждала, когда же закончу музыкальную школу, потому что родители не разрешали мне её бросить.
Нужно отдать должное моим родителям, потому что я человек не усидчивый, но чувство ответственности они во мне воспитали. Если я во что-то ввязываюсь, то должна довести это до конца. И стараюсь сделать всё достойно.
Когда началась вся история с моим вхождением в политику, я сильно боялась, потому что настолько привыкла заниматься своим делом. Как мне кажется, делаю всё ответственно и добросовестно. Но я испугалась, справлюсь я или нет. Понятно, что поначалу страшно и тяжело. Но сейчас, когда потихоньку начала погружаться во всё, то поняла, что есть энергия и потенциал. Становиться интересно.
Вы уже упомянули, что работали библиотекарем. А где ещё трудились, пока не стали известной артисткой?
— В школе я работала в учебно-производственном комбинате — продавцом в Детском мире. Я всю жизнь мечтала стать артисткой, но была очень застенчивой и понимала, что мне надо больше общаться с людьми. Хотела научиться чувствовать себя на людях более уверенно, раскованно. Отработала там один летний месяц, и потом каждую пятницу работала по три часа. Стояла за прилавком и продавала игрушки.
Вы действительно не стали помогать своему сыну обширными связями?
— Мой старший сын работает баристой — варит кофе. Ему 28 лет. Подруги упрекают, что со своими связями могла бы помочь ему, но я считаю, что человек должен добиваться всего сам. Он меня ни о чём особо и не просил, у нас это в семье не принято. Единственное, я заставила его закончить институт. Настояла только на получении им высшего образования.
Я считаю, что должна быть свобода выбора. Сыну нравилось и музыкой заниматься. Он сам освоил барабаны, бас-гитару, немного играет на гитаре. Сам научился. Я понимаю, что ему, наверное, было бы интересно и в группе поиграть.
Я не буду сама его как-то проталкивать, протаскивать. Мне подруги говорят: «Ты пошла бы к губернатору!». Ну, а что я скажу? Стыдно просить, я никогда в жизни не просила за себя, тем более за своих детей не буду. Они должны сами всего добиться, и тогда из них получится толк. В этом я абсолютно уверена.
Как Вам удалось пройти испытание славой?
— Дураки всегда уверены, а умные всегда сомневаются. Я постоянно думаю, насколько правильно я делаю, насколько хорошо получается, надо это или нет. Песни ещё ладно — я на этом собаку съела. А вот сейчас меня ещё в кино приглашают сниматься или на телевидение. И мне всегда как-то неловко. Кажется, что что-то делаю не так, постоянные сомнения, получается у меня или нет. Я думаю, что эти сомнения и не дали мне заболеть пресловутой «звёздной болезнью».
Я никогда не открывала двери ногой, говоря: «А вы знаете, кто я?». Вообще я считаю, что чем больше человек добился в жизни, тем он должен быть более корректным и внимательным к остальным людям, не позволять своим поведением кого-либо унизить, оскорбить или показать своё превосходство и значимость. Это пошло, некрасиво и стыдно.
Как относитесь к критике, особенно к комментариям в социальных сетях?
— Оскорблять начали ещё с 1990-х годов до появления соцсетей. Это конечно неприятно. Я думала, что за десятилетия обросла от этого какой-то броней, но нет — всё равно это ранит. Неприятно конечно, но я понимаю, что, наверное, такова человеческая природа. Может быть зависть, или кто-то с чем-то не согласен, в том числе, что я сейчас баллотируюсь в депутаты Госдумы.
И я могу понять людей, когда пишут, что вот певички туда лезут. Но я не певичка — я певица. Когда слышишь такие оскорбления от диванных критиков, то даже становится легче, и ты понимаешь, что идёшь правильным путём. Значит, обратили внимание. И такие комментарии не сбивают, а закаляют.
Я вам признаюсь, что когда меня ругают, мне легче. Потому что когда постоянно хвалят, то легко потерять планку. А когда ругают, то уже бояться нечего, что опозоришься, или кому-то не понравишься. И как-то успокаиваешься, расслабляешься и идёшь своей дорогой, чётко понимая, что доведёшь всё по возможности до конца.
Какими поступками вы гордитесь?
— Я не люблю об этом говорить, но есть несколько человек, которым я помогла. Не бог весь, как материально, потому что у меня нет таких возможностей.
Мы пели с одной девушкой на благотворительном вечере. Она с ограниченными возможностями, не может ходить, выступала на инвалидной коляске. Он нашла меня в соцсетях и попросила о помощи. Ей нужно было поменять дорогие протезы. Я помогла ей, сейчас она может сама передвигаться. Да я не продала квартиру, чтобы спасти кого-то, но внесла свою маленькую толику, чтобы облегчить человеку жизнь.
Я всегда участвую в различных благотворительных программах, хотя считаю неправильным, когда по телевизору дают какие-то номера, чтобы перечислять средства для оказания помощи. У нас многие собирают средства для помощи детям через соцсети или СМИ. Но это единичные случаи. Многим неловко просить деньги, как милостыню, стыдно.
Должны быть дотации от государства, чтобы можно было направлять определённые суммы на помощь детям, которые в ней нуждаются. Вообще необходима практика, что если ребёнок серьёзно болеет и ему можно помочь, чтобы государство помогало провести ему пусть и самую сложную и дорогую операцию, доставляло в клинику на специальных вертолётах или самолётах, как это делается в некоторых других странах. Нужны все возможные усилия со стороны и за счёт государства для того, чтобы наши дети были здоровы!
А за какие поступки вам, наоборот, было стыдно?
— Я стараюсь жить так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы. Наверное, сыграло роль, что я артистка. Потому что я на виду и помню свои первые интервью ещё в начале 1990-х годов. Я всегда знала, что всё, что я говорю, будут смотреть миллионы людей. Помню, была такая передача «Акулы пера». Меня туда фактически заставили пойти, я не хотела, потому что не люблю эпатажа и лишнего дискомфорта. Настраивала себя, что как бы не укололи или не оскорбляли, то не имею права ответить тем же. Тот, кто задал провокационный вопрос, останется за кадром, а меня увидят миллионы. И на протяжении 30-летней карьеры я стараюсь следить за каждым своим словом и действием.
Вы действительно плачете каждый раз, когда исполняете песню «Не плачь»?
— Нет, я не всё время плачу во время исполнения этой песни. Это скорее стереотип. Сейчас я к ней уже привыкла. Есть три песни, где я не могу сдержать слёз, и они идут градом. Мне потом приходится бежать за кулисы и поправлять макияж. Это песни «Мама», «Шар в небо голубое» и «Любимые цветы». Эти три песни петь без сильных эмоций, я просто не могу.
Какие моменты вы переживаете больше всего в жизни?
— Конечно, мне было больно. Когда предавали, причём это необязательно связано с предательством любимого мужчины или мужа. К сожалению, меня предавали мои коллеги, с которыми я работала. Бывало даже не музыканты, а композиторы, не хочется говорить подробности.
Вообще, мне присуща не приятная для меня черта — я очень искренняя, у меня нет каких-то двойных течений. Это касается и отношений. Я готова просто отдать всё, отдаться с потрохами. Я люблю свою группу «Летний сад», потому что мне не очень нравится, когда я работаю сольно. А с командой мы вместе, как одна семья. И когда кто-то в любом коллективе тебя предаёт, это очень неприятно. Но с другой стороны, я считаю, что-то, что нас не убивает, то закаляет. Ничего просто так в жизни у нас не происходит. Вообще, нужно ко всему относиться философски, и к жизни тоже.
Вам нравится Санкт-Петербург?
— Я его очень люблю и обожаю, я фанатка города Санкт-Петербург. К сожалению, меня не зарегистрировали на выборы в Заксобрание, а с другой стороны, может это и к лучшему. Это мой первый шаг в политику. И я не ожидала такого. Что значит, нет опыта в политике? Это опыт в интригах или в чём? Я раньше думала, что политика — это интриги, воры, выборы депутатов — это слово из известной песни. А сейчас я понимаю, что политика — это возможность изменить что-то к лучшему. И если у тебя есть какие-то мысли и способы, как это сделать, то это, наверное, и есть политика.
Что Вы собираетесь заниматься в Госдуме, в случае избрания депутатом?
— Заниматься тем, в чём разбираюсь: в культуре, образовании, детском воспитании, хотя я пока смутно представляю, какие там есть градации. Пройти бы. Когда я первый раз шла в ЦИК у меня тряслись руки, я не понимала, куда я иду, и что делать. Это как с тарзанки прыгнуть первый раз, наверное. Потом поняла, что там нормальные люди, в принципе: думающие, соображающие, работающие. Другое дело, что они там уже давным-давно, и относятся ко всему, как я к выходу на сцену.
Помню когда встретилась с Алексеем Журавлёвым (председатель партии «РОДИНА» — прим.редакции) делилась, что боюсь, а он меня успокаивал и говорил, не боюсь же я на стадионах выступать. Но я делала это много раз, знаю, как пойдёт концерт, как будет вести себя публика, а тут всё в первый раз. Конечно, было страшно. Но мне кажется, что такие люди, как я — это новая кровь. Не с правильными постановочными речами, закостенелыми формулировками слов. А тут ещё … Да — я не умею говорить, я — не оратор, страдаю косноязычной речью, где-то могу заикаться и шепелявить. Но это от того, что я говорю искренне, и мои мысли опережают слова.
Я иду не агитировать, а продвигать идеи, как сделать лучше. У меня брат — пенсионер, который страдает от того, что у него маленькая пенсия. У меня молодой человек — предприниматель. Он представляет малый и средний бизнес. Он страдает от того, что сделано всё как-то неправильно. Я считаю, что у нас экономика должна строиться на малом и среднем бизнесе, потому что там большинство людей. Но им боятся в нашей стране заниматься, потому что для этого нужны средства, всё приходится начинать с нуля. Чтобы банк дал какую-то ссуду, ты должен предоставить банковские гарантии — поручиться своей квартирой или ещё чем-то. И если ты проиграешь, то ты бомж. И конечно, многие боятся идти в бизнес, никто не хочет прогореть. Есть, конечно, отчаянные люди, слава Богу. А есть такие, как я, которые вначале 20 раз подумают, зачем им всё это нужно.
Я вот получаю свои три копейки, и вроде бы никому не должна. Никто меня не выселит. Нужно решать вопросы с пенсиями, пенсионным фондом. У меня знакомая проработала 25 лет, отчисляла государству деньги, а сейчас получает 7500 рублей. Это смешно. У неё какой-то фонд, где её, говоря по-простому, развели. Она заплатила какие-то деньги и прогорела, а ей обещали большие суммы.
Всё это можно сделать намного проще, как во многих странах мира. Чтобы в банк шли отчисления без всяких бумажек, волокиты, разросшегося пенсионного фонда с дворцами и кучей людей. Понятно, что я не рупор революции, но надеюсь, что будет много единомышленников, с которыми можно будет как-то всё обустроить, чтобы людям жилось легче.
Я хочу обратиться ко всем, кто придёт 17, 18 и 19 сентября на избирательные участки, моим поклонникам, людям, которые не равнодушны к моему творчеству и тому, что происходит в стране. Обязательно приходите на выборы и не будьте равнодушными. Действительно, от вашего выбора зависит ваша судьба и всех жителей России. Я вас призываю, голосуйте за партию «РОДИНА». Это будет действительно достойный выбор. Я абсолютно честно могу сказать, что если пройду в Госдуму, то буду искренней, по другому я и не могу. Пускай я не умею говорить, заикаюсь и шепелявлю, но кому надо — поймут. Биться мы будем до конца, и я очень надеюсь на вашу поддержку! Партия «РОДИНА» — это то, чего нашей России, нашей Родине вообще не хватает…
Изготовлено гражданином Российской Федерации Филатовым Степаном Игоревичем (ИНН 526212975045, место жительства — Московская область, городской округ Люберцы (ранее — Люберецкий район), п. Красково, д. Мотяково) по заказу политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Тираж 1 экз. Дата изготовления 06 сентября 2021 года. Оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Размещение оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Новости на Блoкнoт-Ростов-на-Дону
Вы воспитывались в семье интеллигентов?
— Я родилась в Ленинграде и считаю, что я больше из пролетарской семьи. Папа у меня имел несколько высших образований, что наложило отпечаток на воспитание меня и старшего брата.
Папа родился в Пензенской области, а рос в Саратовской — в городе Энгельсе вплоть до поступления в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола в Ленинграде.
Мама родилась в Ленинграде, где пережила блокаду. Ей было тогда 9 лет. Блокаду помню по её рассказам. Говорю помню, потому что её рассказы были яркими и у меня ощущение, что сама её пережила. Страшные были времена.
Что мама рассказывала о блокаде Ленинграда?
— Когда началась ВОВ, родился мамин младший брат, мой дядя. По всей видимости, из-за стресса, он родился на два месяца раньше положенного срока в июне 1941 года, а должен был родиться в августе. Он был совсем грудным ребёнком, когда шли бомбёжки и был голод. Бабушка кормила его грудью, теряя сознание. Мама рассказывала, как шла по улице, где лежали трупы, на которые уже никто не обращал внимания. К ним привыкли. Так пережили две страшных зимы 1941 и 1942 года до эвакуации.
Сейчас в прессе появляются заявления, что Ленинград нужно было сдать, поскольку стратегического значения он не имел. Согласны с этим?
— Это психология неудачников и, наверное, трусов. Как можно сдать страну, свою Родину, город, где ты родился и живёшь. Честь — важнее, хотя человеческие жизни очень жалко. Я считаю, что никак нельзя было сдавать город.
Ваша мама была профессиональным фотографом?
— Мама со своим папой, моим дедушкой, ездила в экспедиции аэро и фотосъёмки. Делали карты различных местностей. Она всю жизнь занималась пением и танцами. Мама ушла из жизни в 85 лет и до последнего оставалась творческим человеком. И пела, и играла на гитаре. Благодаря ей я стала артисткой. Она настроила меня больше именно в эту сторону.
Ваш отец — кадровый морской офицер. Вам пришлось ездить с ним по гарнизонам?
— Мои родители поженились в 1956 году, а на следующий год родился мой брат. Когда ему было всего лишь полгода, семья поехала в место первой дислокации части папы. Снимали необустроенное жильё, было холодно. Брат подцепил пневмонию, тяжело болел. Её последствия потом проявились в юношеском возрасте. Конечно, было трудно, но что делать. Они поездили почти везде, где стояли подлодки и военно-морские базы: на Камчатке, на Дальнем Востоке, в Севастополе, Северодвинске.
Я родилась, когда моя семья уже вела оседлый образ жизни. Папа к тому времени поступил в Военно-морскую академию и тогда, я так поняла, родители решились на второго ребёнка. Я родилась после всего этого и, по-моему, лет до 20 вообще никуда не выезжала.
Первый город, в который я поехала, была Москва. И то, только потому, что подруга подтолкнула меня поступать в институт имени Гнесиных.
Ваш старший брат пошёл по стопам отца?
— Да, он стал морским офицеров, мотался по гарнизонам. А я, получается, пошла по маминым стопам. 10 лет брат служил на Дальнем Востоке. Потом вернулся и поступил в ту же Военно-морскую академию, что и папа, окончил её и остался в Санкт-Петербурге. С братом у нас очень хорошие взаимоотношения. Мы друг друга поддерживаем. Когда папа ушёл из жизни, мы сблизились с ним, он к тому времени жил уже со своей семьёй. Когда папа умер, он как бы заменил отца, стал главой семьи. Очень помогал нам. И маме тоже. Брат уже давно демобилизовался, ему сейчас 64 года.
Хорошую пенсию платят отставным офицерам?
— Что касается пенсии, то, мягко скажем, её не очень хватает. Но я, как могу, помогаю. Я считаю, что у отставных офицеров какое-то унизительное положение, хотя это люди, которые отдали стране свою жизнь.
С пенсиями военных нужно что-то делать. Должны быть не какие-то единовременные дотации, а чтобы за пенсии военных было не стыдно. Чтобы на эти деньги офицеры могли позволить себе жить достойно.
Помню, я какое-то время работала в библиотеке Военно-морской академии, а папа к тому времени дослужился до замначальника факультета, и мы вместе ходили на работу. Хотя честно признаюсь, мне моя работа не нравилась, не моё это, хотела быть артисткой.
И вот говорила отцу по дороге, что мне надоела моя работа. А он мне: «Как ты такое можешь говорить, работа — это твоя жизнь!». Так он относился к своей работе.
После того, как папа демобилизовался, он ушёл из жизни очень скоро, буквально через пару лет. Хотя академия не оставляла своих служащих, и они ушедших на гражданку сотрудников старались оставить при деле. Но это было всё равно уже не то. Для офицеров уход на пенсию — это смерть.
В своё время в прессе писали, что ваши учителя не верили в вашу успешную музыкальную карьеру. Так ли это?
— В детстве и юности я была не усидчивая. Мне что-то давалось легко, и шло, как по маслу. Но когда нужно было что-то учить, заучивать, мне становилось неинтересно и скучно. Естественно, когда ты занимаешься в музыкальной школе, то хотя бы по 1,5 часа в день нужно уделять время каким-то гаммам, занятиям, чего я не делала вообще.
И моя преподавательница говорила, что у меня очень удачная и правильная форма руки для пианиста, и если я буду заниматься хотя бы 1,5-2 часа в день, то из меня получится хороший музыкант. Но я это пропускала мимо ушей и ждала, когда же закончу музыкальную школу, потому что родители не разрешали мне её бросить.
Нужно отдать должное моим родителям, потому что я человек не усидчивый, но чувство ответственности они во мне воспитали. Если я во что-то ввязываюсь, то должна довести это до конца. И стараюсь сделать всё достойно.
Когда началась вся история с моим вхождением в политику, я сильно боялась, потому что настолько привыкла заниматься своим делом. Как мне кажется, делаю всё ответственно и добросовестно. Но я испугалась, справлюсь я или нет. Понятно, что поначалу страшно и тяжело. Но сейчас, когда потихоньку начала погружаться во всё, то поняла, что есть энергия и потенциал. Становиться интересно.
Вы уже упомянули, что работали библиотекарем. А где ещё трудились, пока не стали известной артисткой?
— В школе я работала в учебно-производственном комбинате — продавцом в Детском мире. Я всю жизнь мечтала стать артисткой, но была очень застенчивой и понимала, что мне надо больше общаться с людьми. Хотела научиться чувствовать себя на людях более уверенно, раскованно. Отработала там один летний месяц, и потом каждую пятницу работала по три часа. Стояла за прилавком и продавала игрушки.
Вы действительно не стали помогать своему сыну обширными связями?
— Мой старший сын работает баристой — варит кофе. Ему 28 лет. Подруги упрекают, что со своими связями могла бы помочь ему, но я считаю, что человек должен добиваться всего сам. Он меня ни о чём особо и не просил, у нас это в семье не принято. Единственное, я заставила его закончить институт. Настояла только на получении им высшего образования.
Я считаю, что должна быть свобода выбора. Сыну нравилось и музыкой заниматься. Он сам освоил барабаны, бас-гитару, немного играет на гитаре. Сам научился. Я понимаю, что ему, наверное, было бы интересно и в группе поиграть.
Я не буду сама его как-то проталкивать, протаскивать. Мне подруги говорят: «Ты пошла бы к губернатору!». Ну, а что я скажу? Стыдно просить, я никогда в жизни не просила за себя, тем более за своих детей не буду. Они должны сами всего добиться, и тогда из них получится толк. В этом я абсолютно уверена.
Как Вам удалось пройти испытание славой?
— Дураки всегда уверены, а умные всегда сомневаются. Я постоянно думаю, насколько правильно я делаю, насколько хорошо получается, надо это или нет. Песни ещё ладно — я на этом собаку съела. А вот сейчас меня ещё в кино приглашают сниматься или на телевидение. И мне всегда как-то неловко. Кажется, что что-то делаю не так, постоянные сомнения, получается у меня или нет. Я думаю, что эти сомнения и не дали мне заболеть пресловутой «звёздной болезнью».
Я никогда не открывала двери ногой, говоря: «А вы знаете, кто я?». Вообще я считаю, что чем больше человек добился в жизни, тем он должен быть более корректным и внимательным к остальным людям, не позволять своим поведением кого-либо унизить, оскорбить или показать своё превосходство и значимость. Это пошло, некрасиво и стыдно.
Как относитесь к критике, особенно к комментариям в социальных сетях?
— Оскорблять начали ещё с 1990-х годов до появления соцсетей. Это конечно неприятно. Я думала, что за десятилетия обросла от этого какой-то броней, но нет — всё равно это ранит. Неприятно конечно, но я понимаю, что, наверное, такова человеческая природа. Может быть зависть, или кто-то с чем-то не согласен, в том числе, что я сейчас баллотируюсь в депутаты Госдумы.
И я могу понять людей, когда пишут, что вот певички туда лезут. Но я не певичка — я певица. Когда слышишь такие оскорбления от диванных критиков, то даже становится легче, и ты понимаешь, что идёшь правильным путём. Значит, обратили внимание. И такие комментарии не сбивают, а закаляют.
Я вам признаюсь, что когда меня ругают, мне легче. Потому что когда постоянно хвалят, то легко потерять планку. А когда ругают, то уже бояться нечего, что опозоришься, или кому-то не понравишься. И как-то успокаиваешься, расслабляешься и идёшь своей дорогой, чётко понимая, что доведёшь всё по возможности до конца.
Какими поступками вы гордитесь?
— Я не люблю об этом говорить, но есть несколько человек, которым я помогла. Не бог весь, как материально, потому что у меня нет таких возможностей.
Мы пели с одной девушкой на благотворительном вечере. Она с ограниченными возможностями, не может ходить, выступала на инвалидной коляске. Он нашла меня в соцсетях и попросила о помощи. Ей нужно было поменять дорогие протезы. Я помогла ей, сейчас она может сама передвигаться. Да я не продала квартиру, чтобы спасти кого-то, но внесла свою маленькую толику, чтобы облегчить человеку жизнь.
Я всегда участвую в различных благотворительных программах, хотя считаю неправильным, когда по телевизору дают какие-то номера, чтобы перечислять средства для оказания помощи. У нас многие собирают средства для помощи детям через соцсети или СМИ. Но это единичные случаи. Многим неловко просить деньги, как милостыню, стыдно.
Должны быть дотации от государства, чтобы можно было направлять определённые суммы на помощь детям, которые в ней нуждаются. Вообще необходима практика, что если ребёнок серьёзно болеет и ему можно помочь, чтобы государство помогало провести ему пусть и самую сложную и дорогую операцию, доставляло в клинику на специальных вертолётах или самолётах, как это делается в некоторых других странах. Нужны все возможные усилия со стороны и за счёт государства для того, чтобы наши дети были здоровы!
А за какие поступки вам, наоборот, было стыдно?
— Я стараюсь жить так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы. Наверное, сыграло роль, что я артистка. Потому что я на виду и помню свои первые интервью ещё в начале 1990-х годов. Я всегда знала, что всё, что я говорю, будут смотреть миллионы людей. Помню, была такая передача «Акулы пера». Меня туда фактически заставили пойти, я не хотела, потому что не люблю эпатажа и лишнего дискомфорта. Настраивала себя, что как бы не укололи или не оскорбляли, то не имею права ответить тем же. Тот, кто задал провокационный вопрос, останется за кадром, а меня увидят миллионы. И на протяжении 30-летней карьеры я стараюсь следить за каждым своим словом и действием.
Вы действительно плачете каждый раз, когда исполняете песню «Не плачь»?
— Нет, я не всё время плачу во время исполнения этой песни. Это скорее стереотип. Сейчас я к ней уже привыкла. Есть три песни, где я не могу сдержать слёз, и они идут градом. Мне потом приходится бежать за кулисы и поправлять макияж. Это песни «Мама», «Шар в небо голубое» и «Любимые цветы». Эти три песни петь без сильных эмоций, я просто не могу.
Какие моменты вы переживаете больше всего в жизни?
— Конечно, мне было больно. Когда предавали, причём это необязательно связано с предательством любимого мужчины или мужа. К сожалению, меня предавали мои коллеги, с которыми я работала. Бывало даже не музыканты, а композиторы, не хочется говорить подробности.
Вообще, мне присуща не приятная для меня черта — я очень искренняя, у меня нет каких-то двойных течений. Это касается и отношений. Я готова просто отдать всё, отдаться с потрохами. Я люблю свою группу «Летний сад», потому что мне не очень нравится, когда я работаю сольно. А с командой мы вместе, как одна семья. И когда кто-то в любом коллективе тебя предаёт, это очень неприятно. Но с другой стороны, я считаю, что-то, что нас не убивает, то закаляет. Ничего просто так в жизни у нас не происходит. Вообще, нужно ко всему относиться философски, и к жизни тоже.
Вам нравится Санкт-Петербург?
— Я его очень люблю и обожаю, я фанатка города Санкт-Петербург. К сожалению, меня не зарегистрировали на выборы в Заксобрание, а с другой стороны, может это и к лучшему. Это мой первый шаг в политику. И я не ожидала такого. Что значит, нет опыта в политике? Это опыт в интригах или в чём? Я раньше думала, что политика — это интриги, воры, выборы депутатов — это слово из известной песни. А сейчас я понимаю, что политика — это возможность изменить что-то к лучшему. И если у тебя есть какие-то мысли и способы, как это сделать, то это, наверное, и есть политика.
Что Вы собираетесь заниматься в Госдуме, в случае избрания депутатом?
— Заниматься тем, в чём разбираюсь: в культуре, образовании, детском воспитании, хотя я пока смутно представляю, какие там есть градации. Пройти бы. Когда я первый раз шла в ЦИК у меня тряслись руки, я не понимала, куда я иду, и что делать. Это как с тарзанки прыгнуть первый раз, наверное. Потом поняла, что там нормальные люди, в принципе: думающие, соображающие, работающие. Другое дело, что они там уже давным-давно, и относятся ко всему, как я к выходу на сцену.
Помню когда встретилась с Алексеем Журавлёвым (председатель партии «РОДИНА» — прим.редакции) делилась, что боюсь, а он меня успокаивал и говорил, не боюсь же я на стадионах выступать. Но я делала это много раз, знаю, как пойдёт концерт, как будет вести себя публика, а тут всё в первый раз. Конечно, было страшно. Но мне кажется, что такие люди, как я — это новая кровь. Не с правильными постановочными речами, закостенелыми формулировками слов. А тут ещё … Да — я не умею говорить, я — не оратор, страдаю косноязычной речью, где-то могу заикаться и шепелявить. Но это от того, что я говорю искренне, и мои мысли опережают слова.
Я иду не агитировать, а продвигать идеи, как сделать лучше. У меня брат — пенсионер, который страдает от того, что у него маленькая пенсия. У меня молодой человек — предприниматель. Он представляет малый и средний бизнес. Он страдает от того, что сделано всё как-то неправильно. Я считаю, что у нас экономика должна строиться на малом и среднем бизнесе, потому что там большинство людей. Но им боятся в нашей стране заниматься, потому что для этого нужны средства, всё приходится начинать с нуля. Чтобы банк дал какую-то ссуду, ты должен предоставить банковские гарантии — поручиться своей квартирой или ещё чем-то. И если ты проиграешь, то ты бомж. И конечно, многие боятся идти в бизнес, никто не хочет прогореть. Есть, конечно, отчаянные люди, слава Богу. А есть такие, как я, которые вначале 20 раз подумают, зачем им всё это нужно.
Я вот получаю свои три копейки, и вроде бы никому не должна. Никто меня не выселит. Нужно решать вопросы с пенсиями, пенсионным фондом. У меня знакомая проработала 25 лет, отчисляла государству деньги, а сейчас получает 7500 рублей. Это смешно. У неё какой-то фонд, где её, говоря по-простому, развели. Она заплатила какие-то деньги и прогорела, а ей обещали большие суммы.
Всё это можно сделать намного проще, как во многих странах мира. Чтобы в банк шли отчисления без всяких бумажек, волокиты, разросшегося пенсионного фонда с дворцами и кучей людей. Понятно, что я не рупор революции, но надеюсь, что будет много единомышленников, с которыми можно будет как-то всё обустроить, чтобы людям жилось легче.
Я хочу обратиться ко всем, кто придёт 17, 18 и 19 сентября на избирательные участки, моим поклонникам, людям, которые не равнодушны к моему творчеству и тому, что происходит в стране. Обязательно приходите на выборы и не будьте равнодушными. Действительно, от вашего выбора зависит ваша судьба и всех жителей России. Я вас призываю, голосуйте за партию «РОДИНА». Это будет действительно достойный выбор. Я абсолютно честно могу сказать, что если пройду в Госдуму, то буду искренней, по другому я и не могу. Пускай я не умею говорить, заикаюсь и шепелявлю, но кому надо — поймут. Биться мы будем до конца, и я очень надеюсь на вашу поддержку! Партия «РОДИНА» — это то, чего нашей России, нашей Родине вообще не хватает…
Изготовлено гражданином Российской Федерации Филатовым Степаном Игоревичем (ИНН 526212975045, место жительства — Московская область, городской округ Люберцы (ранее — Люберецкий район), п. Красково, д. Мотяково) по заказу политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Тираж 1 экз. Дата изготовления 06 сентября 2021 года. Оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Размещение оплачено из средств избирательного фонда политической партии ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ «РОДИНА». Новости на Блoкнoт-Ростов-на-Дону
