«Русские? А что вы забыли в Ростове»: экскурсовод — о том, почему ростовчане не ценят свой город

На совещании в администрации Ростова недавно заявили, что в городе не хватает экскурсоводов, а туристы не едут — потому что не знают, что тут можно посмотреть. С другой стороны в городе регулярно сносят здания, которые имели свою историю и значение для города.

«Блокнот Ростов» решил разобраться, интересен ли Ростов для туристов и почему то, что многие считают «рухлядью» на деле имеет очень большое значение. Обо всем этом мы поговорили с Мариной Натальян, которая 6 лет назад переехала из Питера и полюбила Ростов так, как его не любят многие местные.

Смотрите запись нашего подкаста или читайте пересказ ниже.

Роман: Расскажи нам, интересен ли Ростов для туристов?

Марина: Слушай, очень. Я через личный опыт расскажу. Шесть лет назад я уже переехала в Ростов, а познакомилась с ним еще раньше — 8 лет назад.. Раньше его как-то не было на моей карте путешествий. Как точки, куда надо обязательно поехать. Как Смоленск, города Золотого кольца и прочие туристические места. Однако прогулки по Ростову меня впечатлили. Здесь много хорошей качественной архитектуры. Едешь по Большой Садовой улице и понимаешь, что ты на Тверской, ты на Невском проспекте, ты где-то в начале 20-го века. И если советская архитектура есть, то она гармонично встроена. Еще много крутого конструктивизма. Много такой «венецианской заброшенности», такого наслоения, когда заходишь в дворик, а тут труселя сушатся накрахмаленные, а внизу нарциссы цветут, мозаики из стеклышек из бутылок и кирпичная вкладка, вросшая в асфальт, и все это заросло виноградной лозой. И думаешь: «О да, это Италия. Как здесь хорошо»

Р: Кстати, недавно приезжал солист группы Чайф и говорил: «о, это Италия, это Одесса, это Петербург». Можно сказать, что Ростов это что-то мультикультурное. В один момент ты в Европе, а в другой ты в ужасе, что все разваливается. Ведь многие ростовчане говорят, пишут мол: «Зачем рухлядь сохранять, которая никому не нужна».

М: Давай честно. Смотря о чем мы говорим, о жизни или музеефикации. Вот заходим в дворики на Богатяновке, где все наслоено. Как фотограф ты меня поймешь. Там много фактуры классной: поцарапанные гаражи, бабушка внука ругает и все на фоне граффити. Все эти галереи и переходы. Застывший «Ростов-папа». Но с другой стороны во всем этом жить. И часто, когда люди из новых районов, Суворовского там, приезжают, то говорят: «Что? Здесь живут люди?».

Р: Ну также и про Суворовский можно сказать, пусть простят меня жители Суворовского. Вот мы сейчас в доме 19-го века и тут уютно, картины на потолке и прочее. Ведь все же зависит от людей.

М: Я продолжу. И вот мы заходим и видим т.н. вернакулярную архитектуру или по-русски самозастрой. Конечно, многое не выдерживает никакой критики. А есть фасадная история, когда мы видим плотную застройку.

В Ростове вообще есть такая фишка недооценённости. Мало историй федерального масштаба типа вот здесь жил барон Врангель, а вот здесь жила Сабина Шпильрейн. И еще с десяток таких фамилий, и то которые не каждому известны. Но много локальных историй, которые связаны с нашей большой историей. Вот мы сейчас находимся в доме, одной из дочерей братьев Мартын. Для ростовчан это знакомая фамилия.

Если говорим о фасадной части и не заглядываем во дворы, то можно приспособить. Иногда речь идет только о сохранении фасадов. Улица Станиславского — ну фантастическая же просто. Приезжают москвичи, питерцы и говорят, что здесь бы брусчатку раскрыть, деревья высадить, повкладываться годик-два и тут будут рестораны гостиницы и прочее. Но всегда есть многоточия..

Р: В этом вся беда. Мы имеем красивый город с красивой архитектурой. Но смотришь на здание красивое и понимаешь, что оно уже убитое временем, за ним никто не следит. Почему власти этого не видят? Для них нормально сказать: «Экскаваторщик случайно снес», как это сделал экс-глава Ленинского района. Он слова потом, правда, назад забрал. Или комиссия по сохранению домов, где решение приняли, а дом затем снесли. Ведь у нас полно интересных людей. Сабина Шпильрейн, про которую в Голливуде фильм сняли. Семья Врангелей. Ты же сама водишь экскурсии и знаешь. Основательница журнала Elle, который читают миллионы женщин. Откуда она? А первая леди Израиля. Если бы не «Том Сойер Фест», то и не узнали бы этого. Но почему у нас власти этого не ценят. Ведь есть примеры Казани, Нижнего Новгорода.

М: Позволю ретроспективу сделать. Ростовчане во многом не ценят историю города. Все потому, что произошёл резкий скачок к парадигме этого города. В начале 20-го века Ростов - это папа, это ворота Кавказа, это такой русский Чикаго. Это банки, порты, производства. Шумный динамичный город.

А потом, после революции, всю пену надо было смыть и рассказать об ужасном буржуазном прошлом, проклятых буржуях, которые нагибали бедных рабочих. А вот теперь у нас золотые времена. Мы строим Ростсельмаш, объединяем Ростов и Нахичевань, театр-трактор строим.

Р: Но ведь даже тогда не сносили города, а вкрапляли в него все это новое.

М: Дорого, понимаешь. Тут есть экономическая целесообразность. Вот возьмем перекресток Б.Садовой и Ворошиловского. Здание, где кинотеатр «Буревестник». Дом сильно был разрушен и построили новый. Но если мы посмотрим на аэрофотосъемку тех лет, то здание, которые мы знаем как РИНХ, оно было тоже разрушено на 70%, но его восстановили.

И сегодня ты заходишь в любой двор и слышишь от бабушек любимую байку, что вот этот дом, если покрасившее конечно, Парамонов для любовницы построил. Это же сколько их у него было? А вот здесь, продолжает бабушка, фашисты расстреляли пионеров. Все это говорит о двух якорях коллективной памяти. Это позорное буржуазное прошлое, от которого нужно избавиться и которые мы сегодня не знаем, воспринимая как что-то отжившее и ненужное. И это разрушения времен Великой Отечественной войны. Это нанесло непоправимый урон для тела и коллективной памяти города. Мы, например, потеряли целый пласт еврейской культуры. Поэтому здесь и не «шокают» как в Одессе, например. Хотя все это было.

Перекраивается карта города и, естественно, меняется контингент и культурный код. Так что не только власти не замечают, но и сами ростовчане. Мы поэтому в проекте «Ростов-папа» (театрализованная экскурсия по Ростову, - прим.ред) сделали ставку именно на ростовчан, чтобы в легкой форме рассказать им историю города. И столкнулись с тем, что многие впервые оказались на экскурсии во взрослом возрасте. Мне даже было неловко, что я из другого города и буду ростовчанам рассказывать. Но оказалось, что ростовчане готовы внимать. К сожалению в городе не было того института краеведения, который бы включал горожан в изучение среды, истории, культуры.

Р: Ну так может пригласить власти, раз такой эффект?

М: Приглашаю, на камеру. Алексей Валентинович, приходите!

Р: Алексей Валентинович, сходите на экскурсию от Марины. Она человек из Петербурга. Вы, насколько я помню, из Таганрога. Два города, которые основал Петр Великий. Посмотрите и поймете, почему люди жалуются, что сносят дома. Комиссию создали, а толку.

Марин, вот были серии экскурсий «Квартальный ангел». Первая, когда вы обнаружили в доме наследников купца Максимова кое-что интересное.. А польза от этого проекта была?

М: Для нас, как для организаторов, и для участников — это терапевтическая история. Да, есть люди, которым все равно, что представителей малой этнической группы, нанятых мести город, заселяют в аварийные дома, которые они доводят до состояния нестояния. Все равно, что эти люди могут срезать кованые вручную перилла и среди ночи сдать на металл. А для кого-то это история, когда на глазах у всех маньяк похищает ребенка. Для меня это такая история. Сейчас вспоминаю и давление поднимается.

Нам все тогда далось такой болью. Первый обход с полицейскими, когда оказалось, что там все в курсе. Когда полицейские говорят, что нет, газом не пахнет. А мы вызываем газовиков, а там весь дом в газу. Закури кто-то то из нас и не было бы дома. Никому дела не было, мы сами замки покупали. Потом комитет по охране памятников провел там субботник. О качестве говорить не хочу. Но здание законсервировали.

Сейчас проект приспособления дома под музей почти готов. Проект уже получил историко-культурную экспертизу. Есть даже интересные находки. Дом, как слоеный пирог. Стянут чугунными таврами после войны. Но там сохранились трубы парового отопления. Это же один из первых домов в городе с отоплением. Много интересного, что можно обыграть. Но стоит это будет безумных денег. Глава комитета по охране памятников о 1,5 млрд рублей говорил.

Р: А ты знаменитостей водила и вообще стало ли приезжих больше?

М: В прошлом году, когда лекторий «Маяк» приглашал Татьяну Толстую, то мне довелось с ней погулять. Показали Газетный, синагогу, старообрядческий квартал. Её вывески впечатлили дореволюционные и разные мелочи.

Был Анатолий Максимов. Это продюсер, работавший с Эрнстом. Они снимали сериал «Союз спасения». Тоже был под впечатлением. Была зима, мы на машине. Но погуляли по Нахичевани, Богатяновке.

В остальном сказать стало ли больше не могу. Самолеты не летают. Но меня, как гида, в интернете находят. Но я все же больше по местной публике. Скажу, что есть тенденция, что люди стали приезжать сюда не транзитом, а специально. Но я не статистическое бюро.

Р: У нас ввели обязательную регистрацию гидов. Ты зарегистрировалась как гид? Я знаю ответ, но расскажи

М: Слушай, я и бюрократия — это отдельная история. Кажется, что сейчас нажмешь кнопку и все. А тебе: «Введите полное название территориального органа, ответственного за сертификацию». Я и так ввожу и сяк. А затем списываешься с чат-ботом и узнаешь, что через приложение это вообще невозможно сделать. Потому я на пути.

Р: А чем грозит то, если не зарегистрируешься?

М: Штрафами

Р: А кто проверять будет? У нас появится туристическая полиция, которая будет спрашивать, есть ли у вашего гида разрешение и может ли он историю города рассказывать?

М: Представь, к тебе приезжают друзья. И вот идем шумной компанией, рассказываем истории, заходим в кафе. И тут к нам полицейский. А у вас есть лицензия? Нет. Тогда вам штраф. Такая ситуация это конечно фантастика, но это просто попытка все регламентировать. Но идея хорошая.

Р: Вернемся к домикам. Недавно комитет по охране ОКН отчитался, что на сохранение объектов они потратили миллиард. Но этого не видно. Вот вы часто ходили к Грунскому. Поговорили. И ничего. Как сделать, чтобы людей стали слушать?

М: Не хочу быть адвокатом для чиновников, но есть и успешные кейсы или относительно успешные. Реставрация Дома Шапошникова, например. Там лестницу, печки сохранили, восстановили росписи. Я не реставратор, и мне краски кажутся слишком яркими, но все же. И там, кстати, милые охранники и можно попроситься посмотреть.

Но что касается сохранения, то сейчас единственный шанс спасти дом от сноса — признание памятником. Вот вы считаете, что ваш дом, пусть даже ветхий, имеет признаки памятника. Вы подаете заявление. Комитет смотрит, есть ли история, декоративная составляющая. Меся все рассматривают и принимают решение. Так вышло с домом на Московской, 41. В нем вроде ничего нет особенного, но это самое старое здание на Московской. Там много деталей сохранилось. И да, угловые дома они акцентируют внимание на весь квартал, на время его создания. В итоге признали выявленным объектом культурного наследия. И все тендеры на снос отменили.

Так вот, после этого в течение года проходят экспертизы, а это дорогая, но невидимая история. Приглашаются эксперты и затем выносят решение признавать или нет. Вот Станиславского, 39 признали.

Но надо отметить, что статус памятника — это дорогая история. А здания находятся на балансе у УК, частника или администрации. А если дом аварийный? Музеев везде не поставишь. Это дорогая история.

Дом Шапошникова

Р: А если бизнес привлекать?

М: Да, это единственная история, когда частная инициатива может сохранить и оживить такие дома. Это магазины, рестораны, отели, клубные дома. Есть люди, которые бы хотели переехать в центр. Но боятся, что могут быть странные соседи, проблемные коммуникации и так далее. Но мы понимаем, что есть, например, 10 семей, которые бы могли купить здание и сделать из него клубный дом. Это все люди одного уровня и достатка. Почему бы и нет?

Пять вещей, которые есть только в Ростове:

Парамоновские склады

Аксайские катакомбы

Левенцовская крепость 17-го века до нашей эры. Где-нибудь в условной Германии туда бы автобусами приезжали смотреть.

Крутая история с колоритными двориками. Москвичей, питерцев и гостей с высокой насмотренностью Садовой и другими улицами не удивить. А вот пройтись по дворикам — там весь южный колорит. Старый фонд могут спасти большие деньги или их отсутствие.

Р: Но есть же районы, которые могут считаться неблагополучными, а становиться достопримечательностью. Балат в Стамбуле, Богудония в Таганроге. Все в восторг. А власти долго думали что с этим делать, сносить или нет.

М: Все просто  - людям нужен колорит. И не только туристам. Когда есть аутентичность, то ты чувствуешь душу Ростова. Кому что, Богатяновка, Солдатская слобода, Нахичевань. Они все разные, но они с душой.

Р: Какие вещи бы в Ростове ты хотела изменить?

М: Было бы здорово организовывать массовые мероприятия высокого уровня.. Я застала Чемпионат мира в Ростове. Круто, когда идешь с людьми, а тут толпа швейцарцев или бразильцев. Все братья и сестры.

Нам нужна фестивальная история. Гастрофестиваль, музыкальный или даже все вместе. Чтобы на них приезжали из других городов, а лучше стран. Тогда город будет наполняться потоками и смыслами.

Хотела бы увидеть на Парамонах большой кластер. Чтобы там была большая детская площадка. Я знаю сколько матери и отцы, выгуливающие на площадках детей, оставляют денег за кофе. А если ребенок может гулять, а ты можешь поработать там же — это для людей. Также, там можно разместить ресторанный кластер, лекторий или концертную площадку. Мечтаю оркестр услышать там. Мелодии в голове нет, но я это вижу.

Р: Назови пять самых красивых зданий в городе по твоему мнению.

М: Есть большие и яркие, которые показываю, а есть маленькие и скромные, но про Ростов.

Если про яркие, то Публичная библиотека. Нравится впечатление, когда стоишь под ней и говорят: «Это что крематорий?». .А внутри райские кущи. Это театр Горького, магазин «Океан» на Семашко/Садовой. Это старообрядческая церковь. Все это срабатывает классно на людей.

А ели говорит о маленьких, то это подстанция трамваев Эберга на Красноармейской/Университетском. Частично его дом гигант на Соколова/Суворова. Из маленьких Дом Ребеки Хацман. На Парамонах есть каменный корпус в глубине из известняка, он относится еще к временам крепости и родник в районе Сурб-Хача.

Григорий Мелихов

Присылайте свои новости, фото и видео на номер +7 (938) 107-87-80 (Telegram, WhatsApp). Звоните, если попали в сложную ситуацию и не получили помощи от чиновников. 

Наш сайт в соцсетях: Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен.